Когда-то мы уезжали навсегда. Из страны, которой теперь нет, в страну – которой тоже больше нет... Остались воспоминания.  И затаенная мечта, вера в сказку.
     Оказывается, если очень-очень захотеть, мечты сбываются.
     В 1974 году, сразу после выпускного бала, мы разъехались по разным городам Советского Союза. И вот, в пылу большой хандры, посетившей меня после нелепого лета 2010 года, я вдруг поняла, что могу сделать свою сказку былью. В один вечер, поддавшись порыву, я забронировала через интернет отель Galgenberg, расположенный в домах нашей колонии в Гере. Оставалось продумать маршрут и взять билеты на самолет.
     И  2 ноября, проведя первую пару, я помчалась в аэропорт.  

Берлин. Александер плац. Всё та же телебашня. Фонтан с Нептуном… Мы прогулялись вечером. Оказалось, что в Германии осенью темнеет раньше, чем в Петербурге. Конечно, все равно всё узнаваемо. К шоковому состоянию добавлялось ощущение какой-то нереальности происходящего: утром я была в совершенно другом месте – вела урок, беспокоилась о каких-то, теперь таких нелепых, делах, а сейчас гуляю по стране, которую  вспоминала почти 40 лет…

На следующий день мы вновь прошлись по Унтер ден Линден. Дойти до Западного Берлина – и перейти в него через Бранденбургские ворота! Боже мой! Об этом даже мечтать было невозможно в прежние годы. И вот она – дальняя сторона Ворот. Оказывается, из Западного Берлина лошадей совсем не было видно! Какие-то ряженые медведи (символ Берлина) и офицеры Абвера предлагали сделать фото на память. Не так навязчиво, как наши петры первые, но...

Не Берлин был главной целью моей поездки. Надо было поторопиться на поезд, чтобы добраться до заветного города моего детства - Геры.
Прямого поезда Берлин-Гера нет. Сначала международный (до Инсбрука) поезд за час довез  нас до Ляйпцига. Он идет довольно быстро: 160-170 км/час. Пейзажи, в основном, сельские. И еще какие-то промышленные развалины. Но все равно от окна не оторваться. В Ляйпциге – с платформы на платформу – и вот мы уже в местном поезде с такой чудесной надписью, горящей на фасаде: «Гера»! Прежде, в другой жизни, мне не доводилось ездить по Германии на поездах. И до вокзала Геры мы с родителями доходили всего пару раз, не больше, – просто гуляя по городу. Поэтому, конечно, выйдя из поезда, ничего знакомого я не увидела, и пришлось спросить дорогу на пункте информации. Любезная немецкая тётенька нарисовала на карте города загогульку,  по которой нам следовало идти. Почему-то не по прямой. Но мы были послушны и пошли сначала направо, потом налево, налево, потом опять направо…
Улица Клары Цеткин(!) упиралась в нужную нам. Когда, через два дня мы шли обратным маршрутом сами, путь оказался гораздо прямее и короче. Улица Фридриха Энгельса привела нас прямо в здание вокзала. Господи! Немцы сохранили прежние названия!.. Но, вероятно, Энгельс всё же был чем-то менее приятен любезной тёте на информационном пункте, раз она отправила нас по Кларе Цеткин.

Дома нашей колонии находятся на холме. Выше них – только кладбище. Я помнила трубы крематория этого кладбища и удивилась, когда их не увидела. Сначала решила, что снесли. Оказывается, не такие уж они гигантские, и находятся за церковью. Просто, вероятно, в детстве, в котором к тому моменту не было никаких потерь,  сам факт существования крематория так потрясал, что он казался мне огромным и отовсюду видным.
Наш двор… Сколько здесь было событий. Я так боялась его не узнать. Но он не изменился вовсе!  Возле подъезда, в котором жили Зотовы, я увидела заплатку на асфальте у основания дома. Я вспомнила дырку, которая там была! Как-то раз после школы, дойдя со Светланой до этого подъезда, мы попрощались, она вошла – и тут же вылетела с жутким визгом: в подъезде была крыса. Огромная. Мы стали её прогонять, но она не уходила. Изюмчик приволок своего кота Франтика (чтобы он – что? съел что ли это крысу? Мы были глупые-глупые), но Франтик упирался и царапался, и в бой не рвался. Крысе самой мы надоели – и она юркнула в дырку под дом. И вот – заплатка на этом месте…

Отель занимает два крайних подъезда наших домов. И прямо из него построен стеклянный переход в бывший клуб «Космос», в котором теперь ресторан отеля. В бывшем кинозале, вероятно, что-то вроде конференц-холла. Он был закрыт. И была закрыта дверь в бассейн.
Мы пытались узнать судьбу бассейна. Девушка на ресепшене ничего не могла объяснить, лишь твердила, что бассейна («какого бассейна???») у них нет. Я пробовала сказать, что 40 лет тому назад он был, но девушке, видимо, недоступно само словосочетание «40 лет тому назад». Для нее это – как для меня «в средние века». А ведь дверь в бассейн имела настолько прежний вид, что казалось, если бы тогда, в 1974 году,  я не сдала ключ и сейчас привезла бы его, то он бы опять подошел к  замку.
Мы приехали в Геру вечером, когда уже стемнело. Но усидеть в номере, естественно, было невозможно. Я сразу потащила мужа – во двор, на Красную аллею, в городок. Слезы лились потоком, так что темнота была мне на руку. Когда мы подошли к гарнизону «через дырку», внизу уже едва можно было различить дорогу и стадион. Конечно, ни забора, ни нашей дырки в нём давно нет – и слава богу. И вообще большинство высоких каменных оград снесено, палисадники огорожены изящными заборчиками.  Мы спустились и пошли к школе - на всякий случай вокруг стадиона. В темноте я не сразу поняла, что он на месте, просто порос бурьяном, подумала, что там может быть уже что-нибудь другое.

Школа…. Она совсем такая же, как и была. Ну, разве что чистенькая. К зданию младшей школы подойти не удалось: вокруг него теперь ограда. А старшую – нашу - мы несколько раз обошли со всех сторон.
Еле дождалась утра, чтобы еще раз, уже при свете всё разглядеть. Опять – во двор, по всем нашим площадкам, опять – вокруг всех наших домов, на Красную аллею. Боже мой! Какой терпеливый у меня муж. Я таскала его по всем закуткам, обращала его внимание на каждую сохранившуюся деталь. Мы вновь пошли к школе. Теперь я увидела этот бурьян на стадионе. Удивительно: немцы, казалось, уважают спорт, почему же они так обращаются с этим стадионом? Школа при свете дня была еще прекраснее.

Миша вынужден был слушать, как и где проходили наши линейки, куда бегали мальчики курить, где мы проводили субботники. Наверно, он герой. Но я втайне надеялась, что он мне завидует. Ведь есть чему завидовать, правда же?
Мы обошли и гарнизон, проведав плац, где проходили у нас наиболее торжественные сборы, Последние звонки. Я показывала окна казарм, в которых наши мальчики проходили пару недель военных сборов после 9 класса. Дома в гарнизоне потрясающе красивые. А я раньше не замечала…

Ноги были уже стоптаны, но ведь и в город надо было успеть засветло! В городе оказалось много перемен, но Ратушная площадь – всё та же! И такие же вкусные боквурсты! А еще трамваи. Они внешне стали совсем другими, и пути проложены новые. Я рассказывала Мише, как они скрежетали на повороте возле «Консумента» - и вдруг раздался этот жуткий и такой прекрасный скрежет!..
Никогда не знала, что во мне такой запас слёз.

На следующее утро мы уезжали. Сначала, конечно, – опять обход по местам детства. Ну, и - пешком на вокзал. Вниз  (а из нашей колонии все маршруты – под горку) мы дошли очень быстро. Нам легко поменяли билеты на более ранние, – и у нас образовалось почти 4 часа на прогулку по Ляйпцигу, откуда предстояло пересесть на поезд до Берлина. Это – другая история.
…Почему-то бытует мнение, что не стоит возвращаться в места, где когда-то был счастлив. Не верьте! Возвращайтесь в юность! Она всегда прекрасна.